Сколько минуло лет, а всё вспоминается… Тихое утро над сонной водой, подёрнутой поденкой. Раздаются всплески по кромке желтоглазых кувшинок. Это жадно и яростно жирует окунь, хватая с поверхности хрупких опавших на воду созданий, живущих короткую жизнь. В прибрежных камышах время от времени слышатся хлёсткие удары тяжёлого хвоста. Озеро мелкое, живущее своей тихой лесной жизнью, подпитываемое моховыми болотами и всего лишь небольшой речкой. Поэтому хищнику разгуляться негде и тяжёлые окуни, весом более двух килограммов, вынуждены охотиться прямо на мелководье – в прибрежной полосе кувшинок, где воды по пояс и на чистых песчаных отмелях в камышах. А там и по пояс воды не будет. Горбачи, конечно, хитрые: гонят стаю окуньков в сторону илистого свала, где глубина уже с метр-полтора и тянется полоса кувшинок. Здесь и поджидают окуньков матёрые горбачи, увесистые, светлые, настоящие по виду речные окуни. Ударят разом, ухватят, кто кого успеет, и снова ждут, когда успокоившая стайка зайдёт в камыши, с хрупких телец которых падает утренняя роса. Мелкие окуни здесь тёмные, почти чёрные, поскольку живут под берегами.
Окуни на этом озере охотятся друг на друга. Почему? Непонятно.
Есть в этом озере темноспинная золотая, словно карась, сорога. Да и карась тоже имеется. Это стало видно по уловам бывших арендаторов озера, которые наивно хотели нарушить естественный уклад этого мира и взялись вылавливать сетями коренных обитателей озера. Целью было – зарыбить водоём амуром, толстолобиком и карпом, а для этого – вычерпать его неводами и прочими снастями. Но озеро не приняло чужаков, отринуло. Сколько раз потом я находил на прибрежном мелководье снулых завоевателей, побелевших, раздутых. Остальных, видимо, выбила крупная щука, которая здесь раньше по сведениям послевоенных газет достигала тридцати килограммов весом. Как такие рыбины умещались на этих мелководьях, как охотились? Трудно сказать.
Тридцатикилограммовых щук мне здесь ловить, конечно, не приходилось, но сынишка в мартовскую оттепель поймал щуку на семь килограммов с гаком, а я в то утро оплошал. Моя самая крупная пойманная тогда щука весила шесть килограммов двести граммов. Правда, жерлицы выставлял я, но сын высокомерно смотрел на моего «шнурка», который по сравнению с его матёрой щукой был действительно мелковат. А я был тогда рад за него. Ведь это была самая первая пойманная им щука. Он и сам-то был ростом чуть больше щуки. И пойманные весенние рыбины были красивы по матёрому. Это не те речные бледнотелые и худосочные щуки, вытянутые, словно барракуды, а золотистые, краснопёрые, с розовым брюхом, крутые в «загривке». Они тяжело ворочались на мартовской хляби, разбрасывая сырой снег тяжёлыми хвостами-лопатами, и зло косили на нас своими глазами, мол, проглочу, попадись только… И поверишь ведь этому. Арендаторы озера, когда в тщетных усилиях пытались выловить всех окуней и прочих обитателей этого тихого лесного мира, рассказывали, как однажды через поставленную ими сеть перемахнуло чудовище не чудовище, но живое бревно.
Помнится и мне, как в одно утро кидали мы вяло блесны-вертушки в расчёте наловить окуней, а тут вдруг моя обманка за бревно зацепилась… Откуда здесь бревно? Чистая песчаная отмель у камыша в окружении илистого плато, где никогда не было ни коряги. Разве что поднимешь со дна старую тычку от жерлицы. Осклизлую, покрытую слизняками и мотылём, пролежавшую не один год и слабую, как прутик. Кто-то поставил летнюю жерлицу-рогульку и придавило её потом льдом, сломало, положило на дно. Сосновые шесты жерлиц, пропитанные смолой-живицей, ещё довольно долго видны над водой и над первым льдом, а вот березняк и сезона не протянет.
А бревно между тем, что-то для себя решив или проснувшись, вдруг просто пошло в сторону илистой глубины, той самой, не более полутора-двух метров. Какой там фрикционный тормоз?.. Какая там подмотка катушкой и «отыгрывание» гибкостью удилища? «Бревно», кажется, даже не заметило, что его что-то держит и пошло по своим делам, сонно зевнув напоследок. Триньк!.. Лопнула леска, а мы с Андреем ещё долго смотрели в чёрную торфяную воду и посылали вслед щуке пожелания, звонко звучащие над озером. И, думаю, это были не стихи…
Александр Токарев
шляпа какая то
Это была щука?
Сергей, да. Это была щука!