Бывают же ненормальные на лодках…
Приятель Пашка мне кажется равнодушным к рыбалке и красотам природы. Нередко я даже с трудом сдерживаю раздражение при виде его почти всегда уныло вытянутого лица, в то время, как, к примеру, закатное солнце плавится и брызжет золотом в тихой воде, остро пахнет хвоей, смолистым костерком, расходятся круги от жирующей рыбы на зеркале озера и подступает слеза умиления. Зато оживляется он при виде дымящегося на сковороде изрядного куска рыбы, свежепорубленного салата да разборного походного стакана с слезно-прозрачной жидкостью.
Вот и сегодня: я сижу у снастей, ожидая поклёвку, а он спит на кресле лодки. И я, видимо, задремал под убаюкивающий плеск вялой утренней волны и монотонный крик чаек, но тут удильник донки, заброшенной наудачу (мол, какой клев без течения?), забился в лодке. Колокольчика на сторожке не было, и слышался только стук винипластового хлыстика о борт. Я подсек и почувствовал там, у дна, сквозь пятиметровую толщу воды, отчаянное сопротивление сильной рыбы.
– Паша! – неуверенно толкаю в бок осовевшего приятеля, но тут же осекаюсь. Леска ослабла.
Пашка так ничего и не понял, только посмотрел на меня мутным взглядом, в котором плавали тараканы, и откинулся обратно на спинку кресла.
– Проснись, чудо! – снова тычу его в бок и сую ему под нос кованый крючок с обломанным жалом. – Смотри, какой крокодил брал!
Но приятель только всхрапнул в ответ и заблеял что-то вроде, мол, сейчас-сейчас, только немножко… а потом… пойду-пойду…
Пришлось оставить его в покое, пускай, спит, да и чем еще заниматься? Но мне уже не спалось. Быстрый утренний бег лодки, вольный ветер, пахнущий водой, рыбой, горечью увядающих рощ, ослепительный простор реки и высокого осеннего неба, поклевка-удар – этого было слишком много, чтобы просто забыться сном. Мне было удобно-лениво полулежать в кресле, задрав ноги на борт, рассеянно смотреть на все это и думать о чем-то своем.
Сверху, со стороны Марпосада, послышался рев мощного двигателя. Поднимая волну, совсем рядом с нами пронесся «Прогресс» под тридцатисильным «Вихрем». «Хорошо идет», – подумалось неспешно и с легкой завистью. Лодка вышла на глиссирование, едва касаясь килем воды и лишь изредка сочно пришлепывая днищем невысокую волну. В «Прогрессе» сидел один человек. Он странно покачивался из стороны в сторону, как привязанная кукла. Вдруг мотор резко сбавил обороты и заглох. Человек вяло повернулся к нам, прикрылся ладонью от света и начал пристально вглядываться. При этом его маятниковая раскачка из стороны в сторону усилилась еще больше. Не сказав ни слова, он включил электронное зажигание «Вихря», и двигатель, как был, видимо, на полном газу и скорости, так и рванул в надрыве с места. Человек качнулся, упал на дно лодки, и та пошла неуправляемым полукругом мимо «Казанки», стоящей неподалеку от нас. Но мелькнула над бортом рука странного капитана, и лодка вновь обрела управление. Человек приподнялся, сел у двигателя, вновь заглушил его. Несколько минут он, покачиваясь, всматривался в нас и наших соседей, затем повторилось все сначала: «тридцатый» взревел на полном газу, и лодка взяла с места. Только в этот раз она шла прямо на нас.
– Пашка, полундра! – толкаю изо всех сил приятеля. – Бери весло!
Пашка, ничего не понимая, хватает весло и оглядывается по сторонам.
Я тоже никак не возьму в толк, что нужно от нас этому странному типу? Он явно не в себе. Кричу ему, машу рукой, показывая, мол, отворачивай вдоль борта. Но тот все так же угрюмо неподвижно смотрит на нас, а «Прогресс» уже совсем рядом.
Пашка, наконец, понимает, в чем дело и начинает суетиться в растерянности у якорного троса, но я отталкиваю его.
– Поздно, Паша!
Хватаю весло и, подняв его над головой, показываю ненормальному, как оно придется по его дурной башке. Пашка тоже задирает весло. Это была, конечно, наивная угроза. Тяжелый «Прогресс» на такой скорости разнес бы нас в щепки, или, если угодно, смял бы, как консервную банку. Но, как это ни странно, до придурковатого капитана что-то дошло. Он вдруг закивал головой и резко отвернул в сторону. Нас обдало брызгами и бензиновой гарью. Сделав вокруг нас два прощальных круга (а мы так и стояли с поднятыми веслами), «Прогресс» пошел вниз.
Соседи с «Казанки» машут.
– Ну чего, мужики, еще б немножко и стерлядь кормить?..
Мрачно отшучиваемся:
– В компании с вами веселее кормить, ребята. Да она и отравилась бы. Мы экологически вредные.
Они смеются, тоже, видимо, с облегчением. «Прогресс» то совсем недалеко от них пронесся.
Александр Токарев
