Наш путь сегодня лежит через протоки и острова на Волгу. Груз тянем на себе на санках-ледянках. Вот мы и на месте. Острова сзади, а на той стороне, далеко справа, темнеет на высоком берегу Козьмодемьянск. Пробурив лунку, меряю отцепом глубину. Три с половиной метра. Коса…
– Ну, чего мужики, проверяем?
– Давай! — торопится сын. — А ты мне удочку взял?
– Взял-взял…
Садимся рядком и сосредоточенно трясем кивками. Есть!.. И вытаскиваю сопливого ерша. Это посреди Волги-то…
– Клюет!.. – сын в восторге и тоже вытаскивает колючего.
Тут и Паша обрыбился… Тем же…
– Пошли отсюда! – раздражаюсь.
– Так клюет же! — взмаливается сын, выдергивая очередного соплястика.
– Ну, оставайся, а мы тут рядом проверим.
Сын кивает и продолжает с увлечением таскать колючеперую шелуху.
Мы с Пашей переходим метров за пятьдесят ближе к фарватеру. Здесь тоже не глубоко, метра четыре. Но в первых же лунках кивки стала приподнимать некрупная сорога, реже – густера. Тут и Ванька подбежал, и стали мы в компании весело дергать серебристую мелочевку, пока я не взглянул на часы. Ого!.. Пора и жерлицы выставлять, тем более и живец есть.
Переместившись еще ближе к фарватеру, дырявлю лед лунками в поисках бровки-ската на глубину. Наконец нахожу место с глубиной в шесть метров, а пробуришь рядом – сразу на восемь идет скат и десять метров. Самое место…
Выставив десяток жерлиц, иду обратно. Мы решаем вначале подготовить жилье, поскольку день еще короток, не заметишь, как и ночь подоспеет. Для этого нам приходится возвращаться к островам. Оттуда мы волочим на санках связки тонких сухих березок, липняка, осинок, ольхи, то есть более или менее ломких деревьев. Вскоре неподалеку от лунок, где весело теребила насадку мелочь, разбиваем нашу палатку. Закрепляем ее металлическими штырями, вбитыми в лед. У входа устанавливаем маленькую печку. Она сварная, но довольно легкая, с вкручивающимися в дно ножками. Дальнюю от входа часть жилища занимают сплошные нары из жердей. Эту схему я взял с устройства некоторых землянок как самую, на мой взгляд, простую и удобную. Здесь можно и четверым лечь, а то и пятерым, если боком… Все… Осталось только напилить дровишек маленькой ножовкой, натопить печку, застегнуться в спальники и – отбой… Но еще рано.
Пока мы ходили к островам, кто-то уже интересовался нашими сорожками-живцами. Два флажка были подняты. Но живцы были на месте и даже не поцарапаны. Все ясно. Где-то рядом крутится стайка мелких судачков или бершей. Цепляю на блесенку тюльку и хожу по заранее заготовленным лункам. На одной из них – тук!.. Есть!.. Небольшой бершик оказался на льду. Но тут приходится бросать удильник и бежать к жерлице. Алеет флажок одной из них и видно, как быстро вращается катушка. Выждав паузу, подсекаю и чувствую живую тяжесть. После нескольких осторожных подводов ко льду беру без багра щучку килограмма на два с половиной. А ко мне уже бежит Ванька, путаясь в полах камуфляжного плаща.
– Ура-a! Поймали!..
Обычно в таких случаях кажется, что дело пошло… Но до вечера мы лишь уныло ловили все таких же сорожек и густерок.
Удивительно дело – палатка. Островок живого тепла посреди ледяной нежити. Летят искры из трубы в черное звездное небо, гудит печка, и, кажется, что светится в темноте большой китайский фонарик. Огонек свечи едва пробивается сквозь брезент. Неподалеку трещит костерок, где мы готовим суп и кипятим чай. Можно было и на печке варить, но здесь, в пронзительной свежести ночи и под высокими звездами, как-то по-особенному необычно. Мигают огоньки дальних деревень, и видно зарево не спящего еще Козьмодемьянска.
Утром идем к жерлицам. Три флажка подняты… Старая память подсказывает – судак, тот самый, ранний, килограмма на четыре… Но время уже не то. На двух жерлицах лишь сбиты живцы, а с третьей мы сняли еще одну самозасёкшуюся щучку. Больше хваток не было…
Но выручила старая снасть – донка. И даже к лучшему, поскольку пробурив на глубине лунки и сев рядышком, мы были вместе, вместе же пили чай, слушали приемник и смотрели на гибкие кивки, дрожащие на течении. Время от времени кивок сгибался, и на леске тяжело ходила упористая на быстрой воде густера. Изредка попадались подлещики, но не те лещи за два килограмма, которых раньше если и забагришь, то никак не протиснешь в лунку. Нет, эти были не тяжелее полкило, но все равно приходила светлая радость от этой немудреной ловли и разгоравшегося уже яркого утра на рукотворном море, скованном льдом…
