Выпало нам с Игорем на рыбалку всего два пост новогодних дня, да и то большая часть первого ушла у нас на тяжелый путь по снегу и ловлю живцов. Тогда мы еще не знали прямую дорогу к Вороньему острову, а шли по пути наибольшего сопротивления, проваливаясь в снежные заметы и переваливая через острова. Когда пришли на место, то приняли с устатку за год пришедший, истовую красоту снежного волжского необхватья и, естественно, – за Рыбалку и Удачу… А потом пошли бурить лунки и ловить мелких сорожек и окунишек для жерлиц. Уже в сумерках поставили жерлицы, и начали готовить праздничный ужин. Натопили печку-буржуйку в землянке, зажгли свечу, прибрали место дочиста, а на дощатые нары положили доску, как раз посередине. Это у нас был стол, чтобы после трудного дня возлежать рядом, как принято было у граждан Рима… Стол накрыли скатертью – свежей прессой, в которой, кстати, и работали мы тогда с товарищем. Содержание прирученной правительственной газетки не отличалось особой глубиной, но чтобы прикрыть доску, истоптанную торопливыми местными мышами, она годилась… Стол не ломился от особых яств, но были на нем: и тушенка самодельная в дрожащем желе, и самодельное же сало-шпик, красное от перца-чили и чесночного крепкого жара. В разовых тарелках малиново лоснилась «селедка под шубой» (умыкнули у жен, плюнув на предрассудки, мол, – рыбу на рыбалку), светились оранжево дольки апельсина, от которых ностальгически пахло праздником. А в ледяной глубине сорокоградусной плавал огонь свечи, и в маленькое оконце глядела черная ночь, в которой уже поднималась громадная неоново-бледная Луна. Была у нас даже небольшая елочка, но вместо игрушек на ней качались мелкие окуньки и фантики с фольгой от конфет. От бьющегося в печке жаркого огня и пугливого трепетания свечи эти игрушки были по-настоящему новогодними, доказывая свою подлинность бликами-искорками на дощатых стенах землянки…
Как иногда водится, приняли по сотке, две и потянуло нас на простор морозный и залитый призрачным светом Луны темноглазой. А там и мысли пришли неясные пока, но азартно-нетерпеливые от желания чего-то делать, проверять жерлицы, опустить блесну или мормышку в темную лунку, хотя какая может быть рыбалка зимней ночью?.. Решили проверить жерлицы, и пошли навстречу ветру и лунному свету, залившему все вокруг безраздельно. От него, мистически-инфернального, чудилось, что ожили даже мертвые сухие деревья, вмороженные в лед водохранилища. Ломаные тени от деревьев-трупов, казалось, двигались и тянулись к нам…
Пока шли, Игорь негромко и с мягкой хрипотцой читал свои стихи. Потом я уже несколько раз перечитывал их, но лишь тогда, в последнюю, наверное, нашу рыбалку с Игорем, они звучали так искренне и сильно, словно в тон-унисон волшебной ночи…
Как и следовало ожидать, флажки жерлиц были на месте и, заправленные под ребра катушек, лишь трепетали на ветерке. Свет полной луны был ярок, и все было видно, как при свете уличных фонарей. Около лунок валялись россыпи мерзлых ершей, которые надоели нам во время ловли мелочи для живцов. И нам с Игорем пришла одновременно одна и та же мысль – налим… Есть чем заняться, унимая тоску заскучавших по рыбалке вынужденных лежебок-пропойц… Еще несколько дней, и мы бы сошли с ума в духоте квартир, звона рюмок и скучно-правильных нотаций жен…
Собрав ершей, мы нарезали их дольками, а тех, что помельче, насадили целиком на тройники свободных жерлиц, лежавших до этого в противогазной сумке. Живцов-сорожек на выставленных жерлицах опустили на дно. Все, а вот теперь и за ночную рыбалку!.. Фляжку мы захватили с собой… В ослепительном свете Луны, под высоким прозрачно-звездным небом мы пили водку, читали стихи, слушали святую музыку одинокой ночи и понимали в легкой захмелелости и восторженности, что вот так – не грешно и не порочно, вопреки утверждениям домоседов, жен и прагматиков-скопидомов…
И, видимо, должно было так случиться, не зря свершилась эта новогодняя ночь: флажок одной из жерлиц мягко вскинулся и затрепетал на ветерке. Катушка жерлицы закрутилась, замерла, опять закрутилась и пошла медленно, не по щучьи, но уже не останавливаясь… После ненужной, в общем-то, подсечки из лунки выполз экзотически желтый налим, извиваясь на снегу. Был он скользок и упруго-мускулист в желании вырваться. До полуночи мы поймали еще несколько налимов, и жерлицы замерли уже окончательно. И мы пошли в землянку. А с приходом нового дня флажки жерлиц начали загораться уже от хваток нетерпеливо-жадных щук…
Александр Токарев
