Полукилограммовая плотва. За два дня поймали мы с отцом по рюкзаку крупной волжской сороги.
Весна пришла с яростными ветрами, поднимающими пыль в городе. А затем прослезилась моросящими и настойчивыми дождями, из дня в день мерно шуршащими по крышам домов. И вдруг – сразу океан солнца, и тихие застенчивые дни, когда солнце уже словно остановилось навсегда в зените. И сразу открылись из набухших почек на берёзах молодые клейкие листочки. Зазеленела нежная трава на газонах. Это устойчивое тепло стало сигналом для нас с отцом – пора на Рутку.
И вот мы уже у моста через речушку Рутку, что бежит среди таёжных лесов и пустошей Кировской области и наших не менее одиноких мест в районе Шудугужа и прочих редких селений в тех местах. Выше моста находится только деревня Три Рутки, а ниже уже нет ни одного селения, только несёт свои тяжёлые по весне воды речка Рутка среди горельников, где воют волки и «чуфыкают» по утрам тетерева, плюхаются со своих троп в воду бобры, стоят в перелесках усталые от жары и ранних комаров лоси. А там, за Бусным Яром, совсем уже недалеко и устье Рутки – вытянутый по затопленному руслу речки залив, дно которого завалено столетними дубами, похожими в ясный день на громадных спрутов, затаившихся на дне в ожидании легкомысленного рыбака на ботнике или лодке ПВХ. В прозрачной воде эти переплетения узловатых сучьев напоминают щупальца монстров.
Стоя на мосту, видим, что песчаный мысок, желтеющий по затопленному берегу Рутки, для нас недостижим, по крайней мере, если хотим быть сухими. Кругом разлив. Все низины перед бережком залиты большой водой. Решаем идти по дороге до Бусного яра, а там видно будет. Сегодня тридцатое апреля. Должна идти уж сорога, должна. Главное найти твёрдый сухой берег.
– Идём, что ли? – вроде бы спрашиваю у отца, хотя ответ ясен.
– А чего тянуть, пошли. Покурю только перед дорогой. Наломается ещё до Бусного.
– Это точно…
Слова отца оказались пророческими, хотя тут, как сейчас говорят, к гадалке не ходи, раз весна кругом буйствует и журчит вешними водами. Дорога только вначале была дорогой. А дальше в низине через неё бежали настоящие горные реки, если судить по стремительным и полноводным струям, чуть ли не сбивающим нас с ног. Сухими остаться не получилось. Местами брели в воде по пояс. И только перед перелеском с редкими соснами среди лиственного мелколесья под ногами оказалась вязкая чавкающая земля. А там и песок зашуршал под сапогами. Это уже признак близкого берега и Бусного яра. А вот и он. На противоположной стороне высится настоящая крепостная стена, тянущаяся до поворота реки и за поворотом. Настоящая китайская стена, правда, из песка и суглинка.
Неприятным сюрпризом было то, что не одни мы такие умные. Вдоль правого низкого берега, куда мы вышли, везде сидели рыболовы с удочками-донками. Даже лодка стояла на якорях, где очевидно ловили на «кольцовку».
– Ну как успехи? – спрашиваем первого попавшегося рыбака.
– Глухо, – отвечает тот, прикрывая от солнца красные с недосыпу или с похмелья глаза – Живём тут уже две недели. Не идёт сорога. Сегодня домой поедем. Надоело.
Да, это не радует. Столько горбатились сюда, переправляясь через бешеные потоки и вязнув в болотинах. И всё впустую. Но не уезжать же домой, на намочив снасти.
Уныло бредём вдоль берега, пытаясь найти хоть кусочек свободного берега. Но везде было занято и не менее уныло взмахивали удилищами рыбаки, заменяя наживку на самую свежую и лучшую. Только это не помогало. Рыба не шла.
Решаем вырубить топором место для стоянки и ловли среди прибрежных кустов. Сказано-сделано. И вот мы уже сидим среди стены ивняка, забросив удочки-донки на границу быстрой струи и неторопливо идущей воды. Самое место для донок. И рыбацкая «сидка» получилась уютная. Не хватает только клёва.
Днём пили чай, водочку, закусывая самодельным салом, скучали, глядя в выцветшее от жары небо, слушали приёмник. А к вечеру выглянули из нашего убежища и увидели, что берег пустой. Все уехали. Не надо было и просеку рубить. Но уже понравилось место, не стали менять.
– Пап, смотри, вода ушла резко, – показываю на линию, которую оставила река.
– Это хорошо. Может, и сорога пойдёт.
Я перезабрасываю донки. Отец только лениво щурится на меня, покуривая на бережку. Но его ленцы хватило ненадолго. У меня ударило сразу на обе донки. И сразу закивали вершинки. А там и сорога забилась в серебряных брызгах, сама серебряная, литая, полукилограммовая… Отца, словно ветром, сдуло с бережка.
За два оставшихся дня поймали мы с отцом по рюкзаку крупной волжской сороги.
Александр Токарев
