Уха из лягушек и бобров отменяется! Увесистые серебряные караси и лини с полкило на тихой старице.
Это утро на Малой Кокшаге нас не порадовало. То ли из-за дождей, то ли по другой причине подлещик не клевал. Попадалась только мелочь. И мы собрались домой.
Проезжая мимо зарослей шиповника, ивняка и мелколесья, над которыми возвышались молодые дубы, я вдруг вспомнил, что где-то здесь (не за этой ли полосой буйной зелени?) должна быть старица. Время у нас было, утро еще только началось, а уезжать вот так, с кислыми физиономиями, скучно и обидно.
– Сергей, давай направо, вон к кустам!
– Приспичило, что ли? – скалится ехидно медный от солнца приятель.
– Невмоготу, рыбачить хочу, да и на жареху надергать не мешает. А у тебя только коту на один зуб!..
– Пускай, мышей ловит, тунеядец!.. А ты и коту не поймал!..
– Сейчас поймаю.
– Поглядим…
Проклиная все на свете: революции, дефолты, кризисы, сладкоголосых политиканов, которыми всегда была богата Россия, колючий шиповник, наконец, продираемся сквозь кусты и вываливаемся на берег узкой старицы, заросшей буйными береговыми и водными травами. Над тихой водой стоял лягушачий гвалт, и роились мошки с комарами.
– Да, в этом болоте кроме лягушек может быть только насморк, – печалится Серега. – Какая тут рыба?..
– Еще и геморрой, – поддакиваю я. – А вместо рыбы лягушек наловишь…
– С тобой только лягушек и ловить.
Кое-как выбираем относительно чистое место, уминаем траву и вспугиваем бобра. Он прыгает со своей тропы, которых тут множество утоптано, и удирает от нас, раздвигая прибрежную ряску. Я не успеваю достать из футляра свой «Canon», а бобер уже кажет хвост.
– Вот и уха уплыла, – злобствует ехидный Серега.
– Так говорю же – переходи на лягушек…
Поплавки, наконец, закачались на воде. В старице есть небольшое течение. Это видно по плывущей поденке и по наклону поплавков. Крючок одной удочки я наживляю мочкой червей, на другом – грушка манки. Сергей пробует ловить также на червя и зерна перловки, которые иногда соблазняют серебряного карася-гибрида.
Полчаса я сиднем сижу на плавуне-бревне, пуская сигаретный дым в прозрачное небо, смотрю на неподвижные поплавки и с тоской слушаю ворчание Сереги. И наконец, не выдерживаю. Треща сучьями, бреду берегом старицы, бессмысленно вглядываясь в мелководье.
– Вот-вот, прогуляйся, аксаковец, успокойся. Как там у него: «Утихнут мнимые бури»?.. – кривляется вслед товарищ.
Не слушая его, пытаюсь чего-то вспомнить: то ли из детства, то ли из литературы рыболовной?.. А-а, вот же палочки-выручалочки!.. На дне видны короткие трубки-сучки, а от них словно бы следы тянутся едва заметные. Ручейник!..
Вскоре на крючках у нас – личинки ручейника
Поскольку мало их, то червей не снимаем с соседних удочек. И вот… Не верим своим глазам… Сразу две поклевки, причем – на ручейника!.. И мы с Серегой в торопливой радости выволакиваем увесистых серебряных карасей!.. Затем еще парочка карасиков оценила наших ручейников, а потом наступила пауза. Спустя какое-то время поплавок моей удочки с червяком как-то нерешительно поплыл в сторону травы и остановился, чуть притопился и опять замер. Мы с Серегой заинтересованно следим: чем же все это странное действо закончится? Классическую карасевую поклевку (поплавок — плашмя набок, а затем – вглубь), которыми порадовали нас первые серебряные рыбины, это не напоминало. А поплавок жил своей нерешительной жизнью. Он покачивался из стороны в сторону, снова притапливался, лениво плыл и снова останавливался. Моя рука была готова поддернуть удилище, но я осаживал себя: рано-рано!.. Наконец инфантильная рыбина что-то решила для себя, наверное: хочу я есть, или нет?.. А-а, все же хочу… Поплавок наклонился и пошел под воду, а на леске затрепыхался линь с полкило!.. Он был очень красив в первые минуты, но на солнце полинял и быстро превратился в блеклую усталую рыбину. Лишь красные глазки светились на серо-зеленой «физиономии»… Затем опять были поклевки на ручейника, но когда личинки кончились, караси напрочь отказались от нашей манки, перловки, червей. В завершение и Сергей вытянул на червя линя чуть крупнее моего.
– Ну вот, а ты говорил: со мной только лягушек ловить, бобров на уху! – киваю на линя.
– Разве это я сказал? – смеется глазами Серега-жук. – Я всегда говорил, что Саня рыбу нутром чует…
Александр Токарев
