Давно не был я в волжской деревеньке у Леонида-Гуляй ноги. И вот, наконец, собрался. Встретились, чуть отметили, и я пошёл на деревянной плоскодонке Леонида к острову, который находится под самой деревней. К дальним островам у Волги идти уже нет времени. Дело к вечеру. Но под деревней хищник на спиннинг не брал. Поэтому возвращаюсь обратно. Во дворе меня встречает Леонид.
– Саня, баньку организовать?
– Давай. Я потом там и спать буду.
– Ты чего, места в доме мало? Меня потом съедят, скажут, плохо гостей принимаю.
– Леня, ты здесь живешь как в раю. Волга под боком, баня, печка потрескивает, луна в оконце… А мы в городе дичаем от этой технократической цивилизации. Дымка бы нюхнуть от костерка или от печки в землянке на острове. Рыбки печеной в углях…
Товарищ долго смотрел на меня. Наконец он все понял и расхохотался:
– А-а, туда его… Это экстриму вам не хватает с адреналином вприкуску… Страшненького и остренького не хватает, белая кость?! Давно ли тонул?
Так с веселой бесшабашностью и в уюте теплой баньки и сидели с Леонидом у камелька допоздна. Утром Лёня со мной собрался на воду.
И вот поутру, в пять часов по московскому времени, стучу в окошко дома.
– Леня, рота подъем! Сорок пять секунд. Форма одежды номер три!..
Из окошка высунулась заспанная физиономия хозяина.
– Не, Саня, я спать буду.
– Ну, как знаешь, – говорю вроде разочарованно, но с радостью в душе. В одиночестве хоть половить и тишине…
Спускаюсь в темноте с крутого берега, словно пластун горных стрелков. Черт бы побрал эту местную Швейцарию с ее обрывами, в которых гниют лопухи, старая картошка и дырявые кастрюли!.. Как бы шею не свернуть в темноте.
Выхожу на темную и зеркальную воду. Иду тихо, едва выгребая веслами и наслаждаясь забытыми запахами и звуками. Вот плеснуло в траве. Мягко вывернулся широкий хвост, поднимая волну.
Торопясь, собираю спиннинг и бросаю блесенку-колебалку в сторону всплеска. Что-то толкнуло в руку, забилось толчками, но леска тут же ослабла. Есть-есть еще рыба! – раз за разом бросаю приманку, но хваток больше не было. Ладно, главное, берет. Толкаю веслами тяжелую воду и теперь уже спешу в залив, охваченный азартом.
Вскоре подошел к заливу, стараясь не шуметь и лишь чуть-чуть подгребая веслами. Слишком тихо здесь и глубина небольшая у травы. Р-раз! – леска зашелестела и блесенка ушла в туманную дымку. Бульк!.. На месте. Как раз по кромке полосы роголистника пошла обманка.
– Са-а-ня! – вдруг послышалось с берега. Проснулся все же, товарищ. Не утерпел… Понимая его, подплываю к берегу и здороваюсь с Леонидом. Потом мы, переговариваясь почему-то шепотом, идем вдоль травы и я настойчиво-монотонно облавливаю все знакомые и добычливые прежде места.
Но прошло полчаса и не было ни одной хватки. Я менял блесны, способы проводки, но все было напрасно. Ругая себя, что не взял с собой вращающиеся блесны, вдруг нашел на дне коробки черную в алую крапинку вертушку четвертого номера. Эту странную Blue Fox мне подарил на день рождения в довесок к другим подаркам старший сын Димка. Казалась она мне какой-то необычной, мол, игрушка… И лежала эта блесенка невостребованной.
Но тут выбирать было не из чего. Забрасываю приманку и тут же – остановка. Блесна даже и метра не прошла. Коряга? Трава?.. Нет, леска пошла в сторону. И я начинаю вываживать. Вскоре под бортом заплескалась щука на полтора килограмма. На следующем же забросе взял окунь на полкило. А на третьем забросе подряд попался небольшой жерех. Вот тебе и черная блесенка-золушка, «неумытая» и заброшенная… Но времени на ловлю больше не оставалось. Дома ждали дела. Пришлось плыть к берегу, с болью в душе оставляя там, на воде, частицу себя. Но я еще вернусь…
Александр Токарев
