Как я купил свою первую моторку

.. Все, что изготовляется на отечественных заводах, затем не собирается, а подгоняется, орошаемое трудовым потом. Так вышло и с моей покупкой…

Тихим июньским утром мы с шофером Сашей выгрузили на одной из кокшайских баз мою новую «Обь-3». Торжественность момента оценил лишь облезлый кобель философского вида, выбравшийся из фанерной будки. Он хозяйски гавкнул и попытался поднять заднюю лапу над девственно-голубым бортом лодки, но был с позором изгнан.

Тот, кто думает, что стоит только открыть инструкцию, и через полчаса ваша лодка будет в сборе, глубоко заблуждается. Это было бы слишком просто для российского человека, привыкшего бороться с трудностями. Все, что изготовляется на отечественных заводах, затем не собирается, а подгоняется, орошаемое трудовым потом. Так вышло и с моей покупкой. Винты упорно не заворачивались, листы обшивки, под которую для плавучести набивался пенопласт, безобразно вздулись, а оргстекло зубовно скрипело и трещало при попытках загнать его в пазы и прикрутить к дугам. Ко всему прочему, ближе к полудню лодка раскалилась от солнца, и я уже напоминал в ней рыбину, млеющую на сковородке. Но, все же, пришел тот час, когда мое новенькие «маломерное судно», скатившись с крутого песчаного спуска, плюхнулось на воду и закачалось на ней. Закатное солнце многократно отразилось в ветровом стекле. Вся «фигура», стать лодки выдавали ее склонность к быстрому движению вперед. Хищные обводы корпуса с выступающим форштевнем были предназначены для того, чтобы резать тугие струи воды. Не хватало только движителя…

Перестройка уже давно шагала по стране, и поэтому лодочные моторы не выпускали. По крайней мере, в нужном количестве. На фоне построения еще более нового общества этот факт был малозначим, но, тем не менее, досаден для меня, обывателя, желающего нацепить на мечту своего детства простой двигатель внутреннего сгорания. Нетерпение мое было столь велико, что я в ближайшие дни купил у сторожа базы обшарпанный на вид «Вихрь-20». В расшалившемся воображении я уже видел глиссирующую над волнами лодку и себя за рулем сей красавицы. В этом видении обязательно присутствовал белый бурун, рвущийся из-под кормы.

От руля, похожего на штурвал самолета, пришлось отказаться: требовалась очередная подгонка некоего кронштейна под дистанционное управление, и поэтому лодкой мне предстояло управлять, как это обычно делают неспесивые волжские рыбаки: румпель мотора направо-налево. С буруном дело обстояло тоже не совсем так, как в мечтах. Старичок «Вихрь», распалившись не на шутку, еще тянул меня одного, пенил за собой зеленую волжскую воду, но под более солидной нагрузкой он конфузливо крякал и заметно сбавлял обороты – поршневая была, что старое сердце. Справедливости ради следует сказать, что сторож при продаже честно предупредил меня об этом.

Итак, лодка-легкокрылая мечта оборудована, куплен мотор и, блестя свежевыкрашенным колпаком, подвешен, прикручен струбцинами к транцу, удостоверение на право управления получено. Но только наивный рыболов-аксаковец, которому для рыбалки нужны всего лишь банка с червями и рябиновый прутик, мог подумать, что мое судно готово к отплытию. Нет, и еще раз нет! Оказалось, что владельцу маломерного судна просто жизни нет без таинственного «конца Александрова». Правила недвусмысленно предупреждали об этом, а иначе… Кроме этого требовалось изготовить и приобрести массу вещей. Мотор почему-то желал работать именно на бензине и любил, старый гурман, масло и экзотику в виде негрола. К тому же выяснилось, что лещу и прочей его толстогубой родне подавай ведрами кашу-прикорм, иначе оная живность и на версту не подойдет к вашим крючкам! Волжская рыбалка – это алчное языческое божество – требовала и требовала жертв.

Но все хлопоты позади. «Вихрь» взревел и вынес меня из затона «на простор речной волны». Волга была как всегда широка и мокра. Она уже свыклась с тем, что в нее издавна падали разные предметы, будь то молодая острогрудая княжна или бутылка из-под «Пепси-колы». Чайки плыли по волнам и задумчиво поедали мелкую рыбешку. Им было невдомек, что глотали они невиданную ранее в этих местах тюльку, поднявшуюся с низовьев Волги, преодолевшую каскад плотин, и все для того, чтобы ее покушала местная скромная птица, которой все равно, что глотать.

Вверху кучились толстые облака с розовой кокетливой оборочкой. Из-за них подглядывало раскрасневшееся утреннее солнце. На левом берегу просыпался древний Кокшайск, по улицам которого уже бродили озабоченные собаки и дачники.

Ровно пел мотор, форштевень исправно резал воду, рассыпавшуюся брызгами на ветровом стекле, и душа моя рвалась из груди. В такие минуты забывается все, даже хлопоты в поисках пресловутого «конца Александрова», который оказался обыкновенной веревкой с грузиком и поплавком.

Александр Токарев