Карп не клевал. Выдернув еще пару окуней, я с тоской глядел на заспанное солнце, запутавшееся в верхушках елей. В деревне зачихал тракторный стартер, замычали неповоротливо и густо сонные коровы, обижаясь на щелчки кнута и скорострельный хриплый мат пастуха. Бараны, издеваясь, блеяли мужскими баритонами. В тон им завизжала где-то на задах похмельная гармошка, но смолкла, поперхнувшись стаканом самогона. Воскресный день начался, а в садке у меня лишь зло топорщили колючки «матросы» с ладонь и косили на меня нахальными желтыми глазами.
В досаде плыву к берегу и забираюсь в самый чапыжник. Как это часто бывает с российским человеком – из крайности в крайность… Поплавки закачались рядом с сухим деревом, сломанным у комля грозовыми ветрами. Не успев принять вертикального положения, «антенна» одного из поплавков вдруг юркнула под воду. Подсечка! Шестиметровое удилище показалось сразу ивовым прутиком, сравнительно с властной мощью и чугунной тяжестью там, на крючке. Рыбина стремительно пошла в сторону, и я отпускаю ее «погулять», стравливая леску с безынерционки. По испорченному своему характеру карп, конечно, направился прямо к удочкам соседей, и тем пришлось спешно выбирать снасти, бурча под нос скверные слова. Наверное, надо было попытаться удержать рыбину за счет гибкости удилища, не давая ей хода. Так было бы правильней. Но страшные истории про сломанный аж в трех местах углепластик не давали покоя. В результате распоясавшийся карп на длинной леске делал что хотел: кувыркался весело в воздухе, носился кругами, словно вислоухий спаниель, брызгался водой и чуть ли не фыркал, куражась над недотепой-рыболовом. Мне показалось, что для этого парня поклевка была чем-то вроде фиш-фитнеса с элементами экстремального шоу, поскольку в его ленивой карпово-свинячьей жизни, по всей видимости, остро не хватало адреналина. Оторванные же крючки в губе (подозреваю, что мой не первый) сошли бы и за пирсинг… Во всяком случае, результат был предрешен: тринькнула леска, и просвистев, захлестнулась обрывком за одинокую корягу, торчащую из теплой воды. Соседи облегченно вздохнули. Подошедший Саша заметил: «Укоротил леску…». И сказал еще много сочувственных слов, из которых цензурными были только два первых…
Ремонтирую разгромленную снасть, поглядывая время от времени на поплавок второй удочки. Замечено давно, что стоит только чем-нибудь заняться, отвлечься, как лукавая рыба норовит слизнуть насадку, запутать леску, утащить крючок в коряги. Так и есть… На самой ответственной операции – привязывании гнутого карпового крючка – поплавок закачался и плюхнулся набок, потом приподнялся и бойко побежал в сторону той самой коряги, с которой я уже снимал оборванную снасть. Спешно перекусываю хвостик лески у привязанного крючка (какие уж тут ножницы или нож?) и едва сам не попадаюсь на него, как некая усатая рыба, потом хватаюсь за удилище и выволакиваю карпика граммов на четыреста. Невелика рыбина, но упирается весело и сильно. Подлещик такого же веса просто виснет на леске, как упомянутая еще Аксаковым «лещедка», «лещедь», а попросту – плоская дощечка.
Карпики заклевали у меня довольно часто. И каждая поклевка была не похожа на другую. Поплавок то ложился на бок и уходил косо в воду, то трясся и подпрыгивал, пуская нервные круги, то исчезал в зеленой глубине внезапно и бескомпромиссно, словно его и не было.
Этот относительно оживленный клев был мне словно в утешение за утренние страдания. Солнце выкатывалось в зенит и большинство коллег-соседей уже уехало. Остались самые терпеливые или те, о которых говорят, крутя пальцем у виска… (К слову сказать, мне иногда кажется, что эти, с пальцем у виска, сами немного не в себе и бывает жалко их, киснущих в духоте квартир и мелочных склок). Максимка спал на еловом лапнике, дремал и Костя, откинувшись на травяной взгорок. Упорный Саша беспрерывно курил и таращился на поплавки, но у него клевало реже. Думается, что утром, сгоряча забравшись в самый чапыжник, я нежданно-негаданно попал на дневную стоянку этих самых порционно-кондиционных карпиков. Все бы ничего, но вываживать резвую рыбу в замшелых корягах приходилось ювелирно точно, иначе – зацеп и обрыв.
После обеда отрезало и у меня. Ожидаемого вечернего клева не было. Лишь одному рыболову повезло и повезло вдвойне, поскольку карп взял довольно увесистый и уже под самым берегом оборвал леску. Рыбачок прямо в одежде прыгнул на него и умудрился как-то удержать скользкую сильную рыбину в руках.
На том и закончилась рыбалка на деревенском пруду.
