История, которая приключилась со мной в одно утро на Волге. Не так много времени осталось до того периода, который мы называем «последним льдом», а кто-то – «крайним льдом». Суеверия так же присущи рыбакам, как и лётчикам. Совсем скоро талые ручьи пойдут со звоном к волжским берегам, неся свежую воду, пахнущую горькой корой ивняков и талым снегом. И применительно к этому периоду мне хотелось бы рассказать простую историю, которая приключилась со мной в одно апрельское утро на Волге. Простая она, конечно, по регулярности повторений подобных событий каждый год, но для участника событий бывает всё совсем непросто…
Утро открылось в туманной дымке, сквозь которую проглядывался бледный свет зари. Морозило на заре не на шутку, хотя дни стояли солнечные, а без ветра почти жаркие. Хоть загорай. Апрель на дворе. Лёд по берегам в большинстве своём уже оторвало, и он поднялся. А по морозцу лёд казался блестящим перволёдком.
Мы приехали в автобусе и вскоре разбрелись кто куда. Обычно дружно выходили только на лёд, по одной тропе, уже сделанной в виде гати из брёвен и веток. Шагнёшь в сторону – уйдёшь в воду почти беззвучно. Лед уже не трещал, а тихо рушился, особенно у берега, где талые воды наполнили его, словно сахар рафинад. Ну а дальше на волжских просторах лёд был ещё крепким, и толщина его была местами полметра. Если не соваться близко к островам, то можно было смело ходить и рыбачить. Только к фарватеру приближаться также было опасно. Издалека были видны тёмные пятна на льду у фарватера, а где-то уже бежала поверху чёрная вода.
Итак, вот она крайняя рыбалка
Знатное время для ловли тяжёлой литой сороги, мерцающей, словно серебро. Взглянет такая серебряно-золотая красноглазка весом на полкило-кило и пропал новичок. Быть ему теперь рыбаком на всю жизнь. У чёрных пятен фарватера можно найти удачную лунку, из которой «драть» потом золотого леща с высокомерно выпяченными губами и словно ломаным горбатым носом-рылом. Но горе «чайнику» с хлипким ледобуром, сверлящим дырки сто тридцать миллиметров диаметром. Может случиться так, что на мормышку этого рыболова возьмёт матёрый лещ весом на пару килограммов. Весной это возможно. И тогда встанет горбатая рыбина – ни туда, ни сюда. А если и есть у рыбака багорик, то, скорее всего, выдернет он им лишь голову леща, а тяжёлое тело опадёт вниз, словно литая сковорода.
Кроме того, рядом с быстрой водой можно сесть на рыбацкий ящик и вместе с ним уйти под лёд. Здесь промоины образуются быстро. Вот такая она ситуация в прекрасное и тревожное время «крайнего льда».
С утра я ушёл ближе к островам, где на широком плато ловил когда-то весной крупную сорогу. Близко к островам не подходил. Обычно у них было полно промоин, образующихся над гниющими пеньками водохранилища или на встрече разных по силе и направлении течений. Но в этот раз, несмотря на обилие старых лунок, уже не замерзающих, на плато рыбы не было. Сорога-красноглазка весной ветрена и непостоянна, соответствуя также непостоянному времени, наполненному звонкими морозами, сырыми тяжёлыми туманами и тревожными ветрами.
И я решил уйти на простор Волги напротив славного города Козьмодемьянска, не доходя, конечно, до фарватера. Лёд здесь полуметровый, одинаковый по окрасу, без тёмных пятен. Какое-то время увлечённо таскал крупную густеру и синца. Потом клёв закончился, и я решил передвинуться чуть дальше к руслу.
Шёл спокойно, зная, что под ногами ещё твёрдый монолит. Но что-то случилось. Медленно я рушился вперёд, и, словно зачарованно наблюдал всё со стороны. Очнулся от тревожного запаха талой воды и ледяной стыни, быстро охватившей тело. Сильно тянуло за ноги куда-то вниз и вбок. Подо мной неслась чёрная вода. Я лишь успел ухватиться за край промоины и уже больше ничего не смог делать. Надо мной в лёгкой дымке весеннего неба звенели жаворонки, из «Кузьмы» неслись обычные звуки городской жизни, где-то переговаривались рыбаки. И я понял: это всё. Нелепость моего ухода подчёркивали обыденные запахи и звуки, словно всё было понарошку. Но это был конец. Я мог так продержаться ещё не более пяти минут. Ногти на руках были сломаны. Я не мог подтянуться на гладком льду. И вдруг – ледобур, прямо у рук. Машинально хватаюсь за него и уже легко выползаю из промоины. Меня спасли два молодых парня, осторожно подойдя по моему входному следу.
Главными моими ошибками были: отсутствие «спасалки» или просто ножа в руках, повешенный на ремне через грудь ящик, который уже быстро не сбросить. Несмотря на крепость льда, здесь, видимо, под тонким утренним ледком была майна рыбаков, ловящих сетями.
Александр Токарев
Дурака не пашут и не сеют, он сам родит(русская пословица). Вот, что случилось со мной. Приехали с товарищем, тоже весной, на большое озеро и тронулись пешком к противоположному берегу, время было раннее, темновато. Ближе к центру озера на льду появилась вода. Увлеченные разговором, мы двигались по кратчайшему пути. Вдруг, словно кто-то дернул меня за плечо, я увидел что впереди, буквально метрах в 10-ти от нас, поверхность воды покрылась приличной волной, так бывает только в промоинах на ветру, где уже нет льда . Среагировал мгновенно, остановился, крикнул товарищу “стой”. И тут же оба рванули назад. Отойдя подальше на твердый лед, сели, молча выпили по чашке кофе, покурили. Посветлело. На приличном расстоянии обошли дыру во льду, по которой гуляли волны и которая могла стать нашей братской могилой. Мы, довольно немолодые, многоопытные и долголетние подледные ловцы, чуть было не стали жертвой собственной неосмотрительности. Пишу об этом с тем, чтобы зимние рыбачки помнили: вышел на лед – будь максимально осторожен.
дома бл*дь надо сидеть а не шляться по льду