Карасей на прудах ловить уже надоело. Это вначале только радует уверенный и постоянный клёв довольно увесистых серебристых увальней. Но потом уже пресыщаешься и такой отличной рыбалкой, становящейся однообразной. Если бы не карпы, которые утаскивают удочки и яростно сопротивляются при вываживании, тогда ещё быстрее бы приелась карасёвая рыбалка. Но карпов мы выпускаем по договору со сторожем.
Вечером решаю сделать разведку ближней речки в районе совсем уж простой досягаемости, неподалёку от моего дома. Здесь тоже надо проверить. Осенью эти ближние места по-взрослому могут отдариться крупной рыбой, хотя, конечно, капризов у речки хватает. Особенно так бывает как раз осенью и по льду.
Черви у меня были накопаны ещё перед карасёвой рыбалкой, на которую в этот раз не поехал, прикормка пока свежая, желание побывать на реке – жгучее…
Вечером пробираюсь к своему бережку, который радовал меня летом подлещиками и крупной плотвой, пойманными на фидер. Воды довольно много, видимо, из-за дождей, и приходится лавировать между новообразовавшимися озёрами. На старом проверенном месте, которое я называю «своим бережком», воды тоже много. Песчаный мысок затоплен водой почти до верха. Откуда столько пришло воды, непонятно. Где-то в верховьях реки, очевидно, идут осенние непрерывные дожди, вызвавшие не ко времени паводок. Впрочем, как уже известно из печального опыта, бывает и летний паводок, как в одно лето, когда в июле душилась рыба.
Придётся ловить с верхней бровки. И внимательно выбирать снасть. По краям бережка под водой и кусты ивняка имеются. Забрасываю фидер с кормушкой весом 80 граммов. Здесь держит. Речка узкая и заброс не далёкий. Кроме того на моей стороне река омывает берег в неторопливом темпе, а вся струя на той стороне под обрывом. Там и дерево лежит в воде, за которым быстрые струи разбиваются на несколько неровных вихревых течений. Стараюсь закидывать туда, нащупывая границу струй и бровку, которая там есть. Её я находил ещё по льду, когда ловил здесь налима на жерлицы и поставухи. Здесь и клипсую шнур. Теперь осталось только точно выцеливать направление на ольху, которая стоит на обрыве противоположного берега.
После заброса фидера сижу на стульчике и слушаю осенние тихие звуки: звон воды по течению на сужении реки, вековечный шум леса, в котором кружат золотые и малиновые листья. Где-то рядом раздаётся голос ворона: «крун-крун… тлинь…». Словно весной слышны иногда в его суровом голосе мелодичные нотки.
Спохватываюсь. Я же хотел закидушки поставить на налима. Пока всё равно не клюёт на фидер. Для налима у меня много земляных червей. Навозников жалею. Что-то пока их мало у сарайчика, куда я вываливаю траву с огорода и пищевые отходы. Видимо, уже холодной стала земля.
Пока ставил закидушки, двигаясь по берегу, наткнулся на старую поваленную сосну. Оторвал кусок коры и увидел под ней личинок короедов. Набрал на всякий случай и положил в мотыльницу, которая ещё с зимней рыбалки лежала в кармане куртки. Пригодятся. И пригодились…
На фидер ловилась только мелкая плотва, словно и не было здесь ни подлещиков, ни плотненькой сороги. Впрочем, может, ещё не подтянулись сюда рыбины покрупнее. Осень – время межсезонья. Одна рыба двигается на нерест, а это налим, другая перемещается ближе к зимовальным ямам. У каждой свой жизненный цикл. А плотвички, что клюют на фидер, видимо, просто греются на мелководье. Вот и держится этот детский сад в одном месте, надоедая шкодливыми неверными поклёвками.
А-а, у меня же есть личинки короедов. Вспоминаю, как когда-то на Дубовлянке ловил я на короедов крупных ельцов. Словно голавлики были ельцы по размеру и силе.
Насаживаю на крючки фидера короедов. Не успел шнур натянуться, как следует, а уже кивает вершинка и за ней всё удилище трясётся. После подсечки на воде захлестала хвостом рыбина уже явно крупнее сорожек. Это был яростно-сильный и вёрткий голавлик. Так на короедов и начался клёв. После голавля стали попадаться ельцы, не такие, конечно, крупные, как на Дубовлянке. Потом взял ещё один голавлик. И плотва брала крупнее. Оказывается, она стояла в этой ямке, но, видимо, пресыщена была червями.
Утром я снял с закидушек трёх налимов и поймал в довесок ещё пару голавлей.
